И она привела Павла в спальную Еспера Иваныча, окна которой были закрыты спущенными
зелеными шторами, так что в комнате царствовал полумрак. На одном кресле Павел увидел сидящую Мари в парадном платье, приехавшую, как видно, поздравить новорожденного. Она похудела очень и заметно была страшно утомлена. Еспер Иваныч лежал, вытянувшись, вверх лицом на постели; глаза его как-то бессмысленно блуждали по сторонам; самое лицо было налившееся, широкое и еще более покосившееся.
На антресолях царствовали сумерки; окна занавешены были
зелеными шторами, сквозь которые чуть-чуть пробивался свет; давно не возобновляемая атмосфера комнат пропиталась противною смесью разнородных запахов, в составлении которых участвовали и ягоды, и пластыри, и лампадное масло, и те особенные миазмы, присутствие которых прямо говорит о болезни и смерти.
Любовь Аркадьевна бросила испуганный взгляд на экипаж, опущенные
зеленые шторы которого придавали ему таинственный и, как ей казалось, мрачный вид.
Неточные совпадения
Серый свет зарождающегося утра заглянул из-за спущенных
штор в комнату больного, но был еще слишком слаб и робок для того, чтобы сконфузить мигавшую под
зеленым абажуром свечу. Бахарев снова лежал спокойно, а Абрамовна, опершись рукою о кресло, тихо, усыпляющим тоном, ворчала ему...
Лихонин поспешно поднялся, плеснул себе на лицо несколько пригоршней воды и вытерся старой салфеткой. Потом он поднял
шторы и распахнул обе ставни. Золотой солнечный свет, лазоревое небо, грохот города,
зелень густых лип и каштанов, звонки конок, сухой запах горячей пыльной улицы — все это сразу вторгнулось в маленькую чердачную комнатку. Лихонин подошел к Любке и дружелюбно потрепал ее по плечу.
За три дня до своей смерти, в прелестный летний вечер, она попросила, чтоб подняли
штору и отворили окно в ее спальне. Окно выходило в садик; она долго смотрела на густую
зелень, на заходящее солнце и вдруг попросила, чтоб нас оставили одних.
Домой — по
зеленой, сумеречной, уже глазастой от огней улице. Я слышал: весь тикаю — как часы. И стрелки во мне — сейчас перешагнут через какую-то цифру, я сделаю что-то такое, что уже нельзя будет назад. Ей нужно, чтобы кто-то там думал: она — у меня. А мне нужна она, и что мне за дело до ее «нужно». Я не хочу быть чужими
шторами — не хочу, и все.
A.П. Лукин встретил меня, и мы прошли в кабинет к фактическому владельцу газеты В.М. Соболевскому, сидевшему за огромным письменным столом с массой газет и рукописей. Перед столом — такой же портрет Н.С. Скворцова. Кожаная дорогая мебель, тяжелые
шторы, на столе подсвечник с шестью свечами под
зеленым абажуром. В.М. Соболевский любил работать при свечах. В других комнатах стояли керосиновые лампы с
зелеными абажурами.
Мягкие диваны кругом трех стен, два шкафа с книгами; большой письменный стол, покрытый
зеленым сукном с кистями по углам, хорошие
шторы на окнах, тяжелые занавесы на дверях.
Некоторые из дворни вскарабкались на окна кабинета, но они были завешены темно-зелеными толстыми репсовыми
шторами.
Шторы были спущены. Маленькая лампочка под густым
зеленым абажуром полуосвещала комнату, отражаясь в зеркале над камином.
Ротмистры посмотрели на этих добрых христиан, поглядели и вслед акушерке, а потом с солдатскою простотою пожелали всем им удачи и счастия, какое кому надобится, и, спустив в большом номере оконные
шторы из
зеленого коленкора, зажгли канделябры и пошли метать «направо, налево».